Черноголовка. Мой край.

Гурьянов Олег Дмитриевич. Люди ПОДМОСКОВЬЯ

Этим летом, на одной из экскурсией по Подмосковью, мы встретились с интересным человеком – Олегом Дмитриевичем Гурьяновым.

Во время путешествия завязалась беседа, из которой мы узнали о детстве, которое пришлось на годы Великой Отечественной войны.

Его семья 1941 году оказалась в блокадном Ленинграде. Ему было полтора года, что в этом возрасте можно помнить? А вот его мама, долго скрывала и носила боль в сердце о том, что она пережила.

Лишённые детства

Вот эпизоды воспоминаний моей матери, Клавдии Петровны из жизни всей нашей семьи во время блокады Ленинграда.

«Родился ты, сынок, в апреле 1939года, здоровым ребенком. Казалось, впереди тебя ждало счастливое, радостное детство. Но, увы! Война лешила тебя детства и подвергла нас ужасным испытаниям….

К концу войны ты выглядел тощим недоразвитый ребенком. Перед отправкой в школу ты так и не научился считать до десяти, не знал букв. Несмотря на настойчивые старания и мои горькие слезы, встал вопрос об отправке тебя в школу для умственно-отсталых детей. Вот к чему привела блокадная жизнь.

Эпизод первый

Блокада наступила как-то внезапно. Мы очень верили, что неудачи на фронте временные, наша непобедимая армия вот-вот остановит фашмистов и заставит их повернуть обратно. Но наши надежды не оправдались. Поэтому продовольственных и других необходимых запасах практически ни у кого не было. Лебеды и крапивы в таком городе – крепости как Кронштадт на всех не хватало. Голод и холод вступили в свои права….

Вы с братиком отправляли в рот все, что попадало под ваши маленькие ручки. И пошли желудочные отравления, и болезни…. Головы ваши становились все больше и больше похожими на плоские подушки.

Эпизод второй

Отца Дмитрия Петровича Гурьянова направили в Ленинград руководить группой самообороны по сбрасыванию зажигательных бомб с крыш домов. Побегав по крышам за бомбами, он тяжело заболел, попал в больницу, где от голода, холода и отсутствия необходимой медицинской помощи скончался. Похоронили его, вероятно, в общей могиле на Пискаревском кладбище, а может быть, как и многих, вырезав ягодицы, спускали в прорубь Невы. Почему так думала? Однажды; глядя в окно, я увидела, как Тощий мальчик тащил на санках накрытый лохмотьями труп. Сани, попав на кочку, перевернулись, тряпки разлетелись, у трупа сияли вырезанные ягодицы, больше вырезать было нечего.

Нас осталось четверо: я, дочь Мария и два сына. Вскоре умер, не выдержав голода и истощения, не успевший окрепнуть, младший сын – Вова. Его забрали люди из спецкоманды и бросили к другим покойникам на телегу. Тебя, кстати тоже бросали, раз пять, на такую телегу, но ты открывал глаза, и тебя опять приносили и укладывали в постель между мною и дочкой.

Эпизод третий.

Так мы лежали втроём под кучей одеял и тряпок и ждали своей участи. Всё, что могли, сожгли. Слезы иссякли. Двигаться не было сил. Как сейчас вижу здоровенную крысу, подобравшуюся без боязни к дочке и торопливо грызущую левое ухо, шрамы остались на всю жизнь.

Эпизод четвертый.

Голод и холод – ужасы. Но еще ужаснее молчаливый, умоляющий взгляд, ни в чем не повинного, измученного голодом маленького человечка, родного ребенка. Этот взгляд, как острый кинжал, делал надрезы на сердце матери. И однажды я не выдержала этого взгляда и решила взять на душу тяжелый грех и умертвить тебя, самое дорогое для меня существо. Мысли были простые: «Все равно не спасти, зачем долго мучить…потом и сама». Решение принималось долго и тяжело, но было принято. Думала: найду какую – нибудь пищу, пищу, отдам уё всю тебе… заворот кишок – и нестерпимым взглядам конец. С этой целью, взяв солдатский котелок, Я побрела в столовую ремесленного училища со слабой надеждой выпросить что – нибудь из съестного. Повсюду, особенно за печкой, валялись трупы ещё не убранных молодых, уже не будущих ремесленников. После слёзных просьб мне разрешили соскрести со стен двух больших котлов чёрную пригоревшую корку от бывшей каши. Еле сдержавшись от пробы и не отсыпалав чуть – чуть дочери, я весь котелок набранного «угольного порошка» скормила тебя и стала ждать. Что было у меня на душе, не передать словами. Через три дня ты проснулся, открыл глаза и сказал: «Мама, я еще каши хочу». Таких радостных чувств, которые я испытала, услышав эти слова, больше в моей жизни не было. Мне хотелось долго, пока не упаду, плясать лезгинку, но сил не было.

Я поклялась, что никогда в жизни, ни под каким предлогом не допущу таких не то «чтобы решений, а даже мыслей о них».

Я решила рассказать тебе, Олег, об этом, чтобы облегчить свою душу и не брать с собой эту тайну в могилу. Надеюсь, сынок, ты поймешь меня и простишь.

Эпизод пятый

Особенно тяжелый был месяц после потери или кражи продовольственной карточки. Обнаружив пропажу, я взвыла волком. Было сильное желание наложить на себя руки, но видя беспомощных детей останавливал этот порыв. Вот теперь, подумала я, нам точно конец.

Спасли нас солдаты и матросы. Сами истощенные, они делились добровольно своими скудными пайками с умирающими от голода людьми. Они ходили по квартирам и подкармливали всех, чем могли: кусочками хлеба, тушенкой, крупой, иногда крошками сахара. Если бы не они, нам бы грозила неминуемая смерть. Низкий им поклон и светлая память!

Эпизод шестой

Постепенно нормы пайка слегка увеличивались: живых оставалось все меньше и спасибо «Дороге жизни». Вот-вот блокаду снимут. Однако процесс эвакуации не прекращался.

Эвакуация – не праздник, это тяжелое и психологическое перенапряжение, путь в неизвестное. Часто смертельный риск. Чувствуя и зная о скором прорыве и снятии блокады, я на коленях умоляла представителей администрации города Кронштадта не эвакуировать нас. Ответ был один: «Приказ Сталина не обсуждается».

И вот, эвакуированных, в том числе и нас троих с кое-каким скарбом, посадили на четыре катера и отправили к «Лисьему носу». Из четырёх только один наш катер, весь в пробоинах, еле-еле, причалил к берегу, остальные были потоплены авиацией немцев. На берегу, на болотных кочках, таких как мы уже было немало. Три дня немцы бомбили место скопления несчастных людей, это был ад – взрывы, стоны, крики, рыдания. Погибло больше половины стариков и детей.

Живых впереди ждала «Дорога жизни» и Великая Победа в этой ужасной войне.

Олег Гурьянов, ветеран Вооружённых сил СССР

Город Королев

Олег Дмитриевич окончил школу в Кронштадте в 1956 году. Затем учился в Военно – Морском училище. В 1967 году окончил ВИА им Дзержинского. Работал в Центре Дальней Космической связи, обрабатывал телеметрические данные космонавтов. За участие в создании первой в СССР системы космической связи награжден медалью «За трудовое отличие» и «20 –ю за добросовестную службу».